Музеи – самые большие и профессиональные сборщики ценностей всех эпох. Широкому зрителю доступны лишь некоторые имеющиеся экспонаты, которые демонстрируют на выставках. Но большая часть предметов изобразительного, промышленного, этнографического искусства хранится в фондах. Многие ждут своей очереди на реконструкцию и восстановление. Другие предстанут перед публикой во время тематических показов. Специально для Новостей VL.ru хранители Музея-заповедника истории Дальнего Востока им. В. К. Арсеньева приоткрыли таинственные двери фондов.
Фонд – это общее собрание всех предметов, принадлежащих музею, и относящиеся к ним сопроводительные и справочные материалы. У музея им. Арсеньева вся коллекция распределена по нескольким помещениям от чердака до подвалов. За каждым закреплены хранители – люди, владеющие печатью. Несмотря на забавный пафос, это правда. Хранилища здесь закрытого типа, свободного доступа к ним нет. Каждый раз, заходя в фонды, хранители снимают номерную печать, а выходя из него, опечатывают двери снова.
Иногда в фонды пускают исследователей по заявкам или проводят в рамках музейной практики студентов-историков. Все они находятся в помещениях только в сопровождении хранителя. Были случаи, когда фонды открывают для обычных людей – тематическая экскурсия была во время «Ночи музеев» в этом году, но очень «камерная». Большое количество людей в фонды приводить нельзя, иначе будет нарушен температурно-влажностный режим, что гибельно для многих экспонатов. В изобразительных фондах, например, хранятся старинные иконы, подверженные короблению: это когда доска, на которой написано произведение, изгибается, «разрывая» изображение. Тускнеет краска на картинах, провисают холсты, трескаются рамы. Поэтому хранитель следит ещё и за температурой в помещении фонда, за влажностью, количеством света. Эти же люди готовят экспонаты к выставкам, транспортировке, реставрации, вносят данные о предметах в систему, описывают их, принимают на хранение новые и изучают неизвестные.
Первый зал, куда мы прошли за тяжёлые деревянные двери на верхнем этаже главного корпуса музея, это одно из помещений изофонда – фонда изобразительного искусства. Коллекция занимает четыре зала. В самом большом и хорошо оборудованном – как в кино. Стоят «волшебные ящики» и стеллажи, где хранятся картины. Окна забраны плотными жалюзи, работает осушитель. Хранитель фонда, научный сотрудник музея Любовь Самсонова показывает датчики, на которые выводятся параметры температурно-влажностного режима: 18-20 °С, 40-50% влажности.
«Наше хранилище находится в историческом здании, поэтому не здание приспосабливается под хранилище, а наоборот. И некоторые ноу-хау современных музеев нам просто недоступны ввиду того, что мы находимся на объекте культурного наследия. Но всё же у нас есть стеллажи, которые позволяют хранить предметы изобразительного искусства в их естественной среде – висящими на стене. Есть драйверы, которые позволяют хранить экземпляры икон и графики под слоем негорючей микалентной бумаги. Мы ничего не прячем в фондах, всё хранится до востребования. Пустые места в стеллажах – это как раз картины в экспозиции. Сейчас часть нашего собрания выставляется в «Артэтаже», – говорит Любовь Самсонова.
Ряды стеллажей с ручкой-«шарманкой» на боковине занимают почти всё пространство. Внутри корпуса установлены металлические сетки. Они при помощи ручки мягко двигаются по рельсовым направляющим. К сетчатой надстройке с помощью регулируемых зажимных кронштейнов или S-образных крючков навешиваются картины. Шкафы установили несколько лет назад, так что ремонта оборудование пока не требует, только регулярной лёгкой уборки.
«Мы храним предметы не по художникам, а по габаритам. Музейщики – хитрые люди, особенно хранители. Мы всегда должны придумывать, как и что хранить, потому что наше оборудование тоже имеет пределы наполняемости. Есть правило – не хранить картины на полу. Для них делается пандус. Есть практика хранения на валах, когда картину изображением внутрь наматывают на специальный вал. Иногда на один вал наматывают несколько картин с прокладкой из микалентной бумаги, её ещё называют реставрационной. Раз в год картины проворачиваются, чтобы избежать трещин и заломов. На стеллажах они хранятся либо лицом к лицу, либо спина к спине, чтобы уменьшить давление друг на друга. Хранение картин вертикально, на стенах, называется естественным хранением. Это экономия места, помещение произведения в естественную среду. Мы так защищаем предметы от дальнейших разрушений, например, от провисания холста. Но действительно, есть предметы, которые мы не можем показывать – они проходят научную консервацию и хранятся, если их нельзя восстановить. Консервация – это методы научно-фондовой работы, которые направлены на сохранение произведений в том виде, в котором они поступили в музей. Чтобы произведение искусства у нас не разрушались дальше. После консервационных работ есть реставрационные. Это уже следующий этап, восстановление», – объясняет Любовь Самсонова.
На стене висит карта Приморской области – один из наиболее старых музейных предметов, 1913 года. Из-за габаритов её пришлось перевернуть на 90 градусов и повесить боком. Создана переселенческим комитетом специально для малограмотных крестьян, которые приезжали на Дальний Восток и должны были понять, как и где им расселиться, чем можно заняться. Она невероятная, хотя уже ветхая. Карта долгое время украшала зал в Музее города на улице Петра Великого, 6. С карты снята копия в уменьшенном масштабе. Сейчас располагается в основном корпусе музея им. Арсеньева на втором этаже. На самом деле карта нарисована или, правильнее, написана, причём с такой тщательностью, что без близкого взгляда не сразу поймёшь. У тигров выписана каждая полосочка, на избах прорисована каждая дощечка, возле залива Ольги несколько кораблей. Тигры, медведи, лоси, коренное население – даже в современном мире не часто встретишь такую детализацию рисунков.
«Крестьянин, который прибывал на землю, мог сразу же посмотреть, где и каким видом деятельности можно заниматься: рыбу ловить, разводить скот, а где не стоит разводить скот, чтобы его не убил крупный хищник», – раскрывает тайну тщательной прорисовки Любовь Самсонова.
Рядом со стеллажами стоят «волшебные ящики» – те самые драйверы. Это тоже шкафы, но горизонтального хранения, шириной в полтора метра и глубиной больше метра. В них хранят графику и иконы. Все хранящиеся в драйверах экспонаты проложены микалентной бумагой. Это особо прочное полотно из длинноволокнистого хлопка, которое защищает предметы искусства при транспортировке и хранении. Она не горит, а в изобразительном фонде страшнее пожара только потоп. В каждый ящик вкладывается топографическая опись – чтобы в любой момент хранитель мог найти необходимый предмет. Все описи фиксируются в централизованной программе КАМИС – это специальная автоматизированная система для музеев, внутренний электронный каталог. Хранитель, когда ему нужно, смотрит в систему, там «драйвер № 3, полка № 2». Напечатанный на бумаге дубль тут же – в ящике или на боковине стеллажа.
У музея им. Арсеньева довольно богатая коллекция икон: ветхозаветные и новозаветные сюжеты, несколько апокрифичных. Но в основном все относятся к православной традиции. Правда, есть несколько экземпляров, относящихся к азиатским культурам.
«Вот очень интересная икона, – Любовь Самсонова показывает деревянное, несколько помутневшее изображение двух мужчин явно азиатской наружности, у ног которых сидит то ли кот, то ли тигр. – Предмет не до конца атрибутирован. Пока он у нас фигурирует как «китайская икона». Мы пытаемся узнать её название и в дальнейшем уже ввести предмет в научную работу. У нас есть много сервисов, которые нам помогают искать, есть справочники и есть коллеги из других музеев. Возможно, этот сюжет уже известен кому-то. Мы рассылаем изображения и спрашиваем: «А знаете ли вы?»
Коллекция изофонда регулярно пополняется. У музея большое собрание живописи региональных мотивов, без труда узнаются картины Сергея Черкасова, акварели и графика Евгения и Оксаны Осиповых, Ивана Рыбачука. Помимо этого, есть богатая коллекция натюрмортов, специальная серия портретов ветеранов Великой Отечественной войны, созданная в 2005 году, сюжеты Русско-японской войны, «придворные» портреты Ленина, Маркса, революционные мотивы и многое другое.
Хранитель описывает каждый предмет коллекции. Такое описание очень часто может помочь в раскрытии тем при интерпретации произведений и при использовании его в каких-либо других программах, например, в выставочной работе.
Описание начинается с вида самого произведения. Описывается передняя часть картины, задник, с которого считывается вся необходимая информация – надписи, подписи, авторское название, год создания. На лицевой части тоже могут содержаться такие сведения. Это довольно важно при атрибуции. Описание – не художественное, без оборотов. Например, «сельский пейзаж прямоугольной формы, горизонтально ориентированный, на переднем плане водоём, в центре водоёма лодка, позади изображены сельские постройки». В КАМИС описание вносится примерно таким образом. Оно должно быть точным, но не чрезмерным. По словам хранителя, это тот случай, когда лучшее – враг хорошего.
Многие предметы уже потеряли яркость, кое-где облезли, рамы сломаны. Реставрация – это плановая процедура. У реставраторов есть свой годовой план, в который музеи стараются вписаться. Иногда какой-то предмет требует срочной работы, тогда этот вопрос решается на реставрационном совете. Хранитель представляет предмет, говорит, что с ним произошло и почему надо срочно. В местном музее штатных реставраторов живописи нет. Недавно графическая работа, изображающая экспедицию Владимира Арсеньева, выполненная углём и карандашами, была отреставрирована в знаменитом Реставрационном центре Грабаря и вернулась во Владивосток. Скоро её можно ожидать в экспозиции.
Есть в музее богатая коллекция виниловых пластинок, фарфора, геологии. С верхнего этажа спускаемся в подвал, проходим сквозь мастерскую, где для картин делают новые багеты. В геологическом «отделении» хранитель как раз сопоставляет имеющиеся экспонаты с документацией.
Из тёмного помещения, выхваченные лучом света соседней комнаты, на входящих взирают многочисленные бюсты. Наталья Панкратьева, хранитель коллекции металлов, включает свет и показывает бесконечные стеллажи и полки с самыми разными металлическими предметами. Это хранение № 5 – здесь находится этнографический металл исторический, городская этнография и промышленный металл. Помимо этого, здесь же хранят бюсты и старинные кирпичи. В подвальном помещении день и ночь работают осушители, чтобы сохранять влажность около 50% и температуру в пределах 18-20 °С. Тогда металл не «съест» коррозия.
Специально для коллекции было заказано оборудование под габаритные экспонаты. Бюсты, например, очень тяжёлые, хоть и гипсовые.
«В этом хранилище у нас порядка 600 экспонатов, это не много. У меня коллекция небольшая – примерно 10 тысяч предметов». На наше удивление Наталья Александровна отвечает – коллекция документов в музее порядка 300 тысяч экземпляров, да фотографий ещё 200 тысяч.
Предметные фонды не столько большие, сколько разнокалиберные. Вот деталька – крючок для фиксации черепицы крыши. В спичечном коробке лежат два таких крючка, ещё и место есть. А рядом стоит огромный «робот промышленный» с арсеньевского завода «Аскольд». Кажется, это был какой-то манипулятор. Напротив робота смотрит на гостей кованый портрет девушки, очень знакомой. Хранитель улыбается.
«Не узнали? Это вывеска парикмахерской «Людмила» на Светланской. Висела все эти годы, пока парикмахерскую не упразднили. Её к нам принесли уже с помойки, мы просто не могли не взять. Это такое знаковое место было, и вывеска тоже», – говорит Наталья Панкратьева.
С полок глядят не менее узнаваемые лица – Гагарин, Арсеньев, Чехов, Щетинина. И менее известные широкому кругу почётные граждане Владивостока. На нижней полке – ещё одно знакомое лицо. Гранитный бюст Суханова, похожий на тот, что стоит в Сухановском сквере. Все скульптуры из гипса и камня.
Хранитель со смехом говорит, что во время подготовки к выставкам, когда тяжёлые гипсовые бюсты или металлические предметы выносят в залы по крутой лестнице, они узнают от рабочих много нового. Иногда предметы приходится переносить, чтобы навести порядок. Тогда даже крепкие мужчины добрым словом поминают, например, чугунный радиатор с изящным литьём, снятый в старом ГУМе, изготовленный ещё во времена Кунста и Альберса.
На полке лежат детали вертолёта – рули высоты, образец продукции завода «Прогресс». Есть образцы продукции уже почившего Инструментального завода, который всю страну снабжал резцами. Все местные предприятия работали на его продукции. Есть образцы полиметаллического комбината «Сихали» в Дальнегорске (сейчас «Дальполиметалл»). Есть сейфовая решётка из дома Бринеров – американского производства. В 2015 году рабочие делали реконструкцию, сняли эту дверь, позвонили в музей – музей дверь забрал. В 2014 году Виктор Алексеевич Обертас передал музею большое собрание кованых решёток и элементов, которые хранились на факультете архитектуры в ДВГТУ. Наталья говорит, что профессор понимал – в кампус их перевезти не получится. На стеллаже лежит 300 дверок и заслонок от печей – переданы одним человеком. Есть большая коллекция старинных швейных машин – от «Зингера» до «Чайки», с чехлами, кофрами, станинами. А ещё отдельное помещение, где хранят «морской» металл – якоря и цепи, штурвалы, гребные валы, детали корпусов. Их, говорят, уже выставляли – с большим успехом.
В следующем зале больше этнографического металла – например, котлы из корейского Красного села, жителей которого выселили в 1937 году за одну ночь. Плуги, предметы древних культур – мельничные жернова, рыбацкий инвентарь.
Есть зубопротезное кресло начала ХХ века, которое принимало пациентов во Владивостоке. Металлический каркас оббит зелёным и красным бархатом, уже порядком вытертым. Выглядит, конечно, жутковато.
«Его собирал наш сотрудник сам. Вот кресло, отдельно рядом станина, наверное, чтобы держать инвентарь. А вот отдельно сверло с ножным приводом, как у швейной машинки», – говорит Наталья Панкратьева.
Хранители постоянно работают с коллекциями, сверяя их вручную. Берут документы, идут к экспонатам и проверяют: всё ли внесено в карточку, нет ли ошибок. А ошибки бывают, потому что атрибуция есть ещё сохранившаяся с советских времён.
«Это сейчас мы с интернетом все умные, а в старых документах много ошибок. И орфографических, и фактических, всё писалось вручную. К тому же хранилища несколько раз переезжали, что-то терялось или убиралось в долгий ящик. Раньше здесь был музей Ленина, потом был краеведческий музей. Собирались образцы продукции предприятий, развитие промышленности, быт советского человека. И сейчас, конечно, предпочтительно брать предметы с каким-то особым историко-культурным значением. Либо предметы, которые имеют археологическую, мемориальную, художественную ценность. Сейчас в музеях есть такое положение – не брать предметы моложе 50 лет. Есть, конечно, исключения, особые события», – говорит хранитель.
Существует ряд способов музею получить новые экспонаты. Подарки, экспедиции и даже закупки – есть в бюджете музея и такая статья. Но отдать музею картину или статуэтку просто так не получится. Требуется заполнить заявление о передаче на безвозмездной основе, доказать, что именно вы владелец передаваемой вещи. Далее музей оформляет приобретение, оно получает входящий номер и выводится на экспертную комиссию, где принявший его сотрудник представляет ценность находки для музея с исторической справкой, описанием ценности – мемориальной или художественной.
Многие экспонаты ещё ждут своего часа, когда их почистят и приведут в порядок. По инструкции хранитель даже мыть их не имеет права – металл. Вот камень можно помыть. Такого реставратора у музея тоже нет, поэтому предметы отсюда демонстрируют далеко не все. Хотя сейчас у фондов металла, особенно промышленного, появился реальный шанс, что коллекцию отреставрируют довольно быстро. Советское входит в моду, а таких предметов тут много. Так что экспонаты периодически «выходят в люди». Для коллекции тканей и кожи в музее есть реставраторы. Кое-что помогают сделать и по металлам. Хранители перед выставкой могут почистить-смазать экспонат, чтобы он был смотрибелен. Но сейчас, к большой радости музея, появилась программа приглашения выездных реставраторов. В этом году, например, приезжал специалист по изделиям из кости. Так, надеются, и до металлов дойдёт.
