Бутафория в театре – это не уничижительный термин, а произведения кропотливого труда, благодаря которым на сцене (а точнее, ещё за кулисами) зарождается волшебство. Особенно это верно, если театр кукольный – здесь образ героев создают не только актёры, но и мастера, работающие в отдельном цеху. Сотрудники художественно-бутафорского цеха Приморского театра кукол так и называют себя кукольниками – ведь они придумывают их и создают. Сам театр – один из старейших, он создан во Владивостоке в 1939 году, а в здании бывшего кинотеатра «Арс» на Петра Великого поселился в 1988-м. О том, как живут кукольных дел мастера сегодня, рассказывают Новости VL.ru.
Цех, где делают кукол, тянется вдоль окон на третьем, техническом этаже театра. Столы стоят у окна, поближе к свету – работа у бутафоров ручная. Параллельно, за стеной с дверью – опоясывающий зал балкон. Он стал продолжением цеха – кресел здесь нет, а бельэтаж ниже. Здание недавно пережило серьёзный ремонт, но в этих помещениях его не было.
Музей: мечты и реальность
Здесь настоящее кукольное царство. Куклы в цеху, куклы висят и лежат на балконе – те, что ещё работают, и те, что ушли на покой. Стойки прикрыты сверху, чтобы не пылились – только выглядывают шеренги ног. Здесь же, на балконе, стеллажи с тканями. И ещё часть кукол остаётся на складе.
В маленькой комнате, где работает главный художник театра Ирина Цыпылова, тоже куклы из давних спектаклей. Она говорит: «Я их сохраняю, чтобы было понятно, чем я полжизни занималась».
Они ждут своего часа. Ждут музея. Это обсуждают давно, и все понимают – кукол нужно сохранить. Ведь есть же знаменитый музей Образцова, и это целый мир – с экскурсиями, встречами, мастер-классами. А сейчас можно только гадать, какими были куклы в первом спектакле «Гусёнок» в 1939-м...
Возможно, здесь, на балконе, появятся витрины со старыми куклами. Но всё в них не войдёт. Что до музея, говорят, в старом театре тесновато. Так что ситуация пока подвисла.
Куклы
Самые старые куклы висят прямо у входной двери цеха.
– Это из «Волшебной лампы Аладдина», – говорит Ирина Цыпылова. – Сколько им лет… сейчас скажу… Я пришла в 80-м, это где-то 82-й.
Рядом смотрят в стену Дерсу Узала с Арсеньевым – их ни с кем не спутаешь. Это дубли основных кукол – то есть героев сделали в двух вариантах. Основные работают на сцене, а эти – с детьми на мастер-классах или показывают отдельные сценки. Их можно трогать. Кукол из спектаклей тоже, бывает, дают в руки, но всё-таки дозированно.
Кукол десятки, если не сотни, и у каждой своя история – в настоящем времени или прошедшем. «Котёнок Гав» (примерно 2003 год), «Кошкин дом» (1999) и много чего ещё, о чём помнят сегодняшние взрослые. Ирина Цыпылова достаёт из сложенных на балконе героев одного:
– Вот мама-утка из «Гадкого утёнка» – кажется, 1997 год. Миллион лет прошло… Это штоковая кукла.. там подиум был, и они по нему ходили. Тут куклы разных систем…
А у неё рядом с рабочим местом лежит китайский чиновник-мандарин. Это исчадие коварства прекрасно – чёрный халат, змеевидные усы… Он из спектакля «Соловей» по Андерсену 2000 года, победившего в краевом конкурсе:
– Сколько лет прошло? Боже мой… декорация была шикарная, и теневой театр был, и подиум, на котором куклы и соловей. Мы его делали в сумасшедшие сроки, работали как оглашенные. Пришлось покувыркаться, но спектакль получился очень удачным. Он был красивый, и Виктор Бусаренко как режиссёр очень хорошо сработал… Спектакль давно списан.
– Почему его не реанимировали? Ведь шла столько лет в театре Вахтангова «Принцесса Турандот»? Поставили в 1922-м, возобновили в 1963-м… А с куклами так нельзя?
– Уехали актёры, всё стало меняться. Одно время что-то оставалось в запасниках, а потом как-то время ушло. Есть спектакли, которые просто жалко…
На балконе на стуле восседает огромная кукла из спектакля «Можно попросить Нину?». Его премьера состоялась в прошлом году. Художником была Анастасия Шафикова из Санкт-Петербурга. Ну а бутафоры во Владивостоке создавали кукол по фотографиям, где человек снят в нескольких ракурсах. Заведующая художественно-бутафорским цехом Ольга Биккель достаёт ещё одного героя – Вадима:
– Он сделан по фотографии нашего актёра, Дениса Шамрина. Но мы ведь не скульптуру лепим – нужен образ. Получается, мы сами его придумывали, и это гораздо сложнее, чем работа по эскизу. Ты становишься соавтором.
Вадим худ, лохмат, в кожаном пиджаке по моде семидесятых и тоже огромен. Ольга показывает – кукла чуть ли не надевается на актёра, и тот сзади держит её голову. И Нина, и Вадим в двух вариантах – взрослые и дети. Ирина Цыпылова делала и расписывала двух Нин, а Ольга Биккель – двух Вадимов.
Люди
На рабочем месте у Ирины висит эскиз, который смотрится как картина. Дракоша – работа Евгении Турецкой. Та много лет была главным художником, а в 1999-м уехала. Куклы из «Волшебной лампы Аладдина» – тоже её. Ирина Цыпылова называет Турецкую своим учителем.
Бутафор Лера Белоглазова показывает другие эскизы Турецкой – один висит на балконе, остальные сложены стопкой. Выглядят как картины – краски, холст, картон:
– Видно, что человек этим жил. Я здесь недавно, но рассказывают, что кукол раньше рисовали в разных ракурсах. Теперь, наверное, и время не то и скорости не те… Эскизы делают в основном на планшете.
Ирина Цыпылова окончила в 1981 году курс театральных художников в художественном училище во Владивостоке. На практику девочки шли в Горький и ТЮЗ, а несколько двинулись в театр кукол. Ей здесь понравилось, пришла работать художником-оформителем. Но ставить сама начала поздно, отказывалась:
– Это очень тяжело. Я видела, что это такое… Я была хорошим исполнителем, Турецкая говорила – гениальным. И уговаривала наконец начинать…
Первый спектакль, «Два клёна», Ирина Цыпылова сделала в 1997 году с бывшим художественным руководителем театра Виктором Бусаренко. А потом, как она говорит, пошло-поехало. Как-то посчитала – 38 спектаклей за эти годы:
«Есть люди театральные, а есть не очень. Я так, мягко говорю. Мне здесь нравится, а многие молодые не выдерживают, уходят. Труд нелёгкий, зарплату можно найти и побольше… Да ещё и грязная работа. Видите, какие мы ходим (на главном художнике – фартук поверх одежды). Режем, шкурим, строгаем…
Вот Оля у нас, слава богу, работает… Надо молодым дорогу уступать, а учеников нет – вот что плохо. Какие-то вещи я уже сама не должна делать, а вот сижу и режу, и леплю».
Ирина говорит – ей нужно воспитать цех, найти девочек, влюбить в профессию, и они занимаются этим вместе с Ольгой Биккель.
Лера вот тоже может уехать – она из Москвы. Но пока вроде не торопится:
– Непонятно ещё, не знаю. Я на дизайнера училась и сюда попала случайно, на вакансию. Прикольно, новый опыт и чем-то похоже на мою профессию – можно какие-то навыки развить под другим углом. Роспись мне пока не доверяют, но когда-нибудь это будет…
– Лера старается, учится, – хвалит её главный художник. – Видно ведь, как человек работает. Лера у нас путешественница, молодец, познаёт мир. Причём Владивосток ей нравится…
В цехе четыре бутафора, заведующий плюс главный художник. Ирина Цыпылова и сама сейчас работает как бутафор – бывает, для спектакля они делают 12-15 кукол. Плюс сценография, декорации. Ой, машет рукой, – чего там только нет.
Перед премьерой
На балконе стоят полукуклы – голые, лысые и без лиц. Но скоро у крестьянского сына Ивана и его девушки будет всё что надо. Премьера спектакля «Конёк-горбунок» – в конце апреля. А вот царь уже просматривается, и по лицу видно – он не на стороне света. Вот как такого можно полюбить? Здесь же прислонились к стене жар-птицы из фанеры.
Лера на разложенной на полу бумаге прорисовывает очертания большого кита:
– Челюсть будет отвесная, отдельным элементом пойдёт. Как на эскизе, видите?
Рядом массивная голова Конька из пластилина – её сначала лепят, а потом накладывают папье-маше. Оно ошкуривается, покрывается эмульсионкой, опять ошкуривается. И после расписывается. Вообще Конёк будет аж в четырёх вариантах – и маленький, как статуэтка, и мягкий с открывающейся пастью, чтобы можно было морковкой покормить, плюс ещё два.
Лера садится обшивать спальника – это придворный чин, очень близкий к царскому уху. Спальник круглый, как шар, и плоский. Герой будет в двух экземплярах – для эффекта быстроты и пронырливости. Он появляется в разных местах почти мгновенно, но не одновременно. У куклы мягкие поролоновые руки, которые Лера обтягивает рукавами. На швейной машинке строчат лишь какие-то детали, а потом на куклах собирают и обшивают.
Спальник пока тоже без лица. Примерно с 2000 года бутафоры работают с акрилом. Говорят, и цвета ярче, и по свойствам лучше, и в обращении проще. А до этого была гуашь...
Эскизы на столах, эскизы на стене – их придумал и нарисовал Пётр Окунев, которого пригласили художником-постановщиком из Приморской Мариинки. Это его второй кукольный спектакль, первый был «Любовь к трём апельсинам».
По эскизам сделаны в фас и профиль чертежи Конька – они развешаны на стене цеха.
– Этот чертёж делала я, – говорит Ирина Цыпылова. Иногда Ольга Романовна делает. Вот ждём Петра, чтобы посмотрел, правильно ли.
Только вымолвить успели – входит Пётр Окунев, и все обсуждают пропорции будущей куклы. Сошлись на том, что уши Коньку нужно делать в 60 сантиметров – чуть больше головы.
– А Конёк будет синим, как на эскизе?
– Ну да, – говорит Пётр Окунев, – как у Марка Шагала.
– Или как синяя птица счастья Метерлинка?
– Может, и так… Хороший образ, хотя мы об этом не думали… Он же волшебный, может быть любым.
Отполовиненный торт и конфеты стоят в углу – у Ирины Цыпыловой день рождения, но пока не до этого.
Как рождаются куклы
Если на спектакль приглашают художника-постановщика со стороны – все в цехе становятся исполнителями. А когда спектакль ставят Ирина Цыпылова или Ольга Биккель, они с коллегами всё делают сами – от замысла до последней точки.
– Эскизы принимает худсовет, – говорит Ирина Цыпылова. – Потом мы составляем смету, пишем, какие материалы нужны на кукол, декорации и сценографию... Делаем в натуральную величину чертежи... Постановщик их делает… И по ним начинаем работать – лепить, вырезать…
Художник-постановщик должен знать технические возможности куклы, как она будет двигаться. Важно, чтобы в кукле не было тяжёлых материалов, чтобы она была правильно обтянута. А сценография – ширма или общий фон – не должна быть ярче героев, иначе забьёт образы.
А ещё в куклу нужно вдохнуть жизнь – это дело и актёра, и художника. Здесь важны и талант, и опыт. Ирина Цыпылова говорит – руками нужно уметь делать всё:
– Главное – не бояться работать, испачкаться. И ещё любить нужно и понимать, что ты делаешь, для кого. Я работаю для детей, и у меня даже Баба-яга – а их было достаточно – не должна быть страшной, чтобы ребёнок, не дай бог, не испугался. Да, плохие, но обаятельные. И каждая должна нести характер. У них не маски, у них лица. Вот «Аленький цветочек», одна из сестёр – видите, глупая какая? А вторая, одна из моих любимых кукол, очень характерная – пренебрежительная, высокомерная… и видно, что не глупая… Две сестры, один спектакль, один стиль, но они разные. А вот филин – это же флегма ходячая!
Конечно, художник-постановщик работает не только в связке с бутафорским цехом, но и с режиссёром. Ирина Цыпылова прорисовывает наброски в разных ракурсах и в разных стилях, ищет общий стиль спектакля.
– Страх, что не получится, есть всегда, когда начинаешь. Вот белый лист, и думаешь, боже, я ведь не смогу… Я начинаю с кукол – ищешь образ, характер. Бывает, всех нашла, а главный герой – ноль, зеро. И сидишь до трёх ночи, делаешь эскизы. А потом что-то небольшое появляется, и ты успокаиваешься – всё будет нормально. Я много рисую и не смотрю ни интернет, ни прочее… Вначале и не было его… Такая работа вообще рай для художника – не только декорации делать, а ещё и кукол.
