Владивосток – «Город воинской славы». 80 лет назад, 22 июня 1941-го, Великая Отечественная война подняла занавес театра боевых действий далеко – на другом конце страны, – но этот день изменил жизнь владивостокцев на долгие годы. Мужчины, женщины и дети отдавали себя единому делу – ковали Победу: на фронтах и в тылу, из последних сил и до последнего вздоха.
Начало Бури
Как вспоминают ветераны, 22 июня 1941 года начинался для владивостокцев как обычный будничный день. О возможности войны говорили, но скорого нападения на Советский Союз в большинстве своём люди не ждали. Те, кому тогда было по пять-семь лет, часто описывают одну картину, которая повторялась в разных частях города: взрослые, которые разговаривали о чём-то, вдруг резко замолчали, и даже малыши почувствовали, что случилось что-то очень плохое.
«Это был удивительно солнечный для июньского Владивостока день, погода стояла отличная, воскресенье, что называется, задалось. Накануне десятиклассники по всему СССР отмечали выпускные вечера, горожане отдыхали, гуляли, смеялись… Смех, музыка… И только к вечеру среди всей этой радости вдруг прозвучало слово «война», разделив жизнь на до и после» – вспоминал Александр Санжара, участник Великой Отечественной.
Накануне войны Владивосток был портовым городом, в котором проживало больше 200 000 человек. В итоге на фронт ушло больше трети населения – 80 000 бойцов. Всеобщая мобилизация была объявлена фактически сразу же: в основном призывались молодые люди до 35 лет, позже стали призывать до 45 лет и уже с 1942 года начали брать на фронт и 50-летних. По оценкам историков, к 1942 году во Владивостоке оставалось около 1000 штатских молодых мужчин и юношей призывного возраста – не больше.
Жизнь ради фронта
Жизнь в первый год войны менялась на глазах – несмотря на бытовые лишения, жители дальневосточного города усиленно трудились ради победы на фронтах войны. Так, очень быстро была перестроена работа железной дороги. К сентябрю 1941-го, когда немцы приближались к Москве, военные эшелоны из Владивостока добирались до столицы за восемь-девять дней – со скоростью курьерских поездов. Из Владивостока на оборону столицы тогда были отправлены моряки ТОФ, несколько стрелковых дивизий.
В годы лишений превозмочь невзгоды помогало не только упорство, но и смекалка. Вот что рассказала VL.ru Надежда Шатенова, ведущий методист музея имени Арсеньева:
«Мало кто знает, но в районе стадиона «Авангард» существовала лаборатория политехнического института, преподаватели и студенты которого придумали уникальную технологию: из угля Липовецкого разреза производили бензин. Вот в той лаборатории как раз его и делали, и на этом бензине все военные годы ездило множество техники во Владивостоке. А сделано это было затем, чтобы максимально заменить любое привозное сырьё на местное. Или такой факт: существовали мастерские, в которых чинили перегоревшие электрические лампочки. Для нас это дикость, а тогда любая экономия была крайне важна.
Есть и такой пример. У нас в архиве хранятся уникальные фотографии того времени с подписью: «Железнодорожники Приморья построили поезда-бани». Вы понимаете, что это такое? Эти поезда – с помывочными, с раздевалками, как положено, курсировали на фронт! Ведь известно, что за всю Великую Отечественную на фронтах и в тылу не было ни одной серьёзной эпидемии! В том числе в этом есть пусть и малая, но заслуга вот таких поездов-бань».
Военный паёк
Тем временем в городе, как и по всей стране, вскоре после начала войны было введено снабжение продуктами по карточкам. Дальневосточная пайка хлеба, конечно, отличалась от нормы блокадного Ленинграда, однако и сказать, что город жил сытно, нельзя. 800 граммов хлеба получал рабочий первой категории, 400 граммов – дети и иждивенцы, в 1943 году эти нормы были снижены на 100-150 граммов. Нормы – на неделю.
«Самое яркое и самое неприятное воспоминание из военных лет – постоянное чувство голода. Есть хотелось всегда, – поделился воспоминаниями Геннадий Ястребов, житель Владивостока. – Хлеб, который отпускали по карточкам, был самым желанным лакомством. Хлебные карточки чаще всего отоваривал я, приносил домой свежий хлеб, пахнувший просто умопомрачительно. Мама брала его, делила, в обед всем выдавалась совершенно одинаковая порция – ломтик. Ведь хлеб выдавали на неделю! И так – каждый день до нового похода с карточками в магазин…
Каюсь, хлеб пах так вкусно, а есть так хотелось, что нередко по дороге домой, не в силах удержаться, я начинал понемножку – как мне казалось, совсем по чуть-чуть – отщипывать кусочки от поджаристой корочки. И так, пока шёл домой, успевал незаметно для самого себя съесть всю горбушку. Мама, конечно, меня ругала, но потом тихо плакала и долго молчала, пряча глаза.
Как ни странно, еда в магазинах продавалась, причем было её много. Даже бочки с красной икрой стояли. Беда была в том, что зарабатывали люди копейки, а стоили продукты недёшево. Хлеб давали по карточкам, а купить что-то вкусное далеко не каждая семья могла себе позволить. Вообще слово «купить» тогда было чем-то особенным».
«Посылки» Победы
Практически сразу после начала войны через порт Владивосток пошли первые грузы ленд-лиза – ещё до подписания официального советско-американского соглашения. На перевозке грузов работало 300 судов. Через Тихий океан было перевезено, по данным Российского экономического архива, восемь миллионов тонн груза. Ленд-лиз принимали Владивосток, Мурманск и Архангельск, но через наш город прошло грузов в четыре раза больше, чем через Мурманск, и в пять раз больше, чем через Архангельск.
Вот как описал те годы Геннадий Приходько, художник, заслуженный работник культуры РФ:
«В 1942 году мне исполнилось 12 лет, и я сразу же – по примеру своих друзей – стал оформляться работать на флот – тогда существовал указ наркомата о том, что мальчики могут с 12 лет заменять ушедших на фронт мужчин. <...> Я дома за эти годы – 1943-й, 1944-й и 1945-й – был несколько месяцев. Семь суток разгрузки в родном порту, три недели (а зимой и два месяца бывало) ходу до Штатов, семь суток погрузки там, днём и ночью, помню, лебёдки работают, и обратно – три недели, два месяца... Один раз нас торпедировали, но, слава богу, пронесло. <…>
Бесконечные тревоги, сон в одежде – всё было. Почему в одежде? Спать без одежды нам разрешалось только в те дни, когда штормило, а это не так уж часто. Если судно торпедировали или разбомбили, оно держится на воде от двух до пяти минут. У команды есть секунды, чтобы выскочить и сбросить шлюпки, а то и просто успеть хоть немного отплыть от судна, чтобы не попасть в воронку... У нас постоянно были учебные тревоги на этот случай. Так что не до одевания. А в шторм никто не летал, не было и торпедных атак».
Жители города и своими скромными сбережениями пытались поддержать бойцов. Яркий пример – танковая колонна «Приморский комсомолец». В самом начале войны был сформирован фонд обороны – во Владивостоке отделение открылось в июле 1941-го. На счета фонда рабочие, служащие переводили денежные суммы – от однодневного до пятидневного заработка, также несли свои облигации, золото и серебро.
Отрывок заметки из «Красного знамени»: «Артист крайдрамтеатра Иван Гуров в фонд обороны сдал шесть столовых, шесть чайных серебряных ложек, шесть ножей и вилок, серебряную солонку. А ученица пятого класса 34-й школы Тиграна Костюшко сдала восемь серебряных полтинников советской чеканки и серебряный рубль 1915 года, подаренный ей бабушкой».
Николай Пегов, руководивший краем в те годы, в своей книге «Далекое-близкое» вспоминает, что из Приморья на фронт было отправлено 250 вагонов с подарками. Только из Владивостока – 13 вагонов.
Победа и продолжение войны
В 1945 году Владивосток стал прифронтовым городом – до капитуляции милитаристской Японии 2 сентября. С таким соседом считались и раньше: в первые годы войны тысячи горожан добровольно выходили на рытьё окопов в окрестностях города, постройку блиндажей. 14 500 человек участвовало в этих работах. Однако, несмотря на опасное географическое положение рядом с союзником фашистской Германии, в 1945-м крупных военных инцидентов в городе не произошло – если не считать прорвавшегося самолёта-камикадзе. Однако, как вспоминают современники, тогда атмосфера в городе стала более «плотной», настороженной. Об этом можно судить и по газетным публикациям, по огромному количеству заявлений, которые пошли в военкоматы – людям хотелось скорее поставить окончательную точку в войне, после того как уже была одержана знаменательная Победа.
Май 1945 года владивостокцы встретили долгожданным ликованием. Вот отрывок из репортажа в газете «Красное знамя»: «Владивосток ликует. Залитые ослепительным весенним солнцем здания расцвечены лозунгами, флагами, украшены портретами товарища Сталина. Толпы празднично одетых людей заполняют улицы. Победа! Вот девушки-подружки, обнявшись, смеются и плачут от радости. Мужчины подолгу трясут друг другу руки и, не выдержав, целуются. Над улицей возникает целый вихрь разноцветных листовок, и сотни рук тянутся за ними, стремясь поймать листок бумаги, где написано желанное, заветное, прекрасное слово «Победа!»
