Погодные изменения во Владивостоке – вещь, к которой все, кажется, уже привыкли, но так и не приспособились. Ежесезонные снегопады до сих пор застают многих автомобилистов врасплох, а проливные дожди наносят большие уроны по всему региону. Почему спустя десятилетия Приморье продолжает встречать стихию неподготовленным? Почему не все прогнозы сбываются? Чего не хватает Примгидромету для более точной работы?
Мы побывали в гостях, можно сказать, у ответственного за погоду в нашем крае, руководителя приморского УГМС – Бориса Викторовича Кубая.
Аудио-, видео- и текстовую версии интервью можно слушать, смотреть и читать у нас на сайте. Видеоинтервью мы также опубликовали на нашем YouTube-канале. А послушать аудиоверсию также можно на специальном сайте или в Telegram-плеере, где собраны все выпуски наших интервью. Там же можно подписаться на наш подкаст, чтобы получать уведомления о новых выпусках.
Стихия
– Вы проживаете в Приморском крае более 30 лет, предупреждая приморцев об опасных явлениях. По вашему мнению, какое место занимает наш регион по уровню климатического риска в России?
– Он находится в тройке лидеров. Краснодарский край на первом месте – нас объединяют наводнения, на втором – Приморский, а на третьем – кто-нибудь ещё, там уже переменная величина.
– У нас практически каждое лето Владивосток затапливает, а зимой из-за снегопадов жизнь на время буквально останавливается. Что нужно городу, чтобы эффективнее справляться с такими изменениями погоды?
– Чтобы город меньше затапливало, конечно, ливнёвки должны быть ливнёвками. А чтобы при снегопадах город всё-таки ездил, необходимо, с одной стороны, работа спецтехники, с другой – с людьми. Город надо освобождать в этот период от транспорта, особенно от личного. Люди должны вести себя более сознательно, стараться пользоваться общественным транспортом, чтобы дороги были относительно пустые, и коммунальные службы, дорожные службы могли работать эффективно.
– Касательно разговора о наводнениях, как считаете, насколько важна работа по расчистке русел рек?
– Русла рек необходимо чистить все как минимум два раза в год, а как максимум – постоянно. Всё-таки в реке вода течёт, и она приносит с собой корчи, брёвна, мусор. Как только обнаружились где-то вот такие залежи, от них нужно избавляться, потому что при высокой воде это сразу как бы такая дамба, которая тут же сработает на наводнение в плюс. С другой стороны, сейчас идёт плановая углублённая, фундаментальная расчистка русел. Во- первых, такая дорогостоящая процедура не может распространяться на сотни рек одновременно, поэтому я бы предлагал русло держать всё время, чтобы вода протекала, а под наносы и так далее уже использовать более основательную технику, капиталовложения и так далее. Во-вторых, бы хотел предложить, чтобы расчистка проектировалась. Это обязательное условие, потому что каждая река имеет свои повадки, а последствия необходимо просчитывать. В-третьих, увеличивать количество пунктов наблюдений, чтобы можно было проводить мониторинг более тщательно и оценивать риски. Вмешательство человека в природу бывает не только в плюс.
Если будет основательное проектирование этого процесса, то должны обязательно появиться и дополнительные пункты автоматических наблюдений. Ещё у нас есть соглашение с недавно созданным климатическим центром и предварительные договорённости, чтобы, допустим, в бассейне реки Раздольной организовать некий полигон и вычислить, сколько должно быть пунктов наблюдения, чтобы математическая модель не испытывала дефицита в исходной информации. Тогда и прогнозировать, скажем, наводнение в Уссурийске можно будет совсем по–другому.
– Какие «погодные катастрофы» в Приморье из тех, что вам приходилось переживать, особенно запомнились?
– Интересным был случай - тайфун «Лайонрок», который прятался длительное время за Японией, потом вышел в Японское море, в Татарский пролив, дошёл до севера, повернул на запад через Приморский край и ушёл на Китай. Это необычная траектория, с научной точки зрения, достаточно интересная. Но, с другой стороны, этот тайфун причинил бед тоже много. Я бы сейчас даже не про наводнение вспомнил, а пять лет назад, когда был ледяной дождь. Это, с моей точки зрения, была катастрофа. Хотя другая совершенно история. Владивосток впервые за 100 лет столкнулся с этим явлением.
– Несколько лет назад звучала цифра, что ежегодная стихия причиняет экономике Приморья ущерба в 1-2 миллиарда рублей. Есть ли свежие оценки ежегодного ущерба?
– Хотелось бы, чтобы от 1-2 миллиардов тенденция пошла вниз, но это нереально. Слава богу, в этом году наводнений не было, катаклизмов не было. И я думаю, что этот год будет достаточно экономным.
В этом году в целом была очень интересная картина, когда не только у поверхности Земли, но и в тропосфере образовался над Тихим океаном мощный блокирующий антициклон. Он блокировал перемещение тайфунов с юга на север в наши края. Например, в этом году в Тихом океане зародилось 27 тайфунов, и ни один из них не направлялся на север, в сторону Японии, Приморского края. Все они практически уходили на запад – на Южный Китай, на Вьетнам, на Таиланд и так далее. Значит, это особенность этого года, редкое такое явление. Поэтому в этом году в странах Юго-Восточной Азии наблюдались редкой повторяемости наводнения из-за частоты посещения тайфунов. А антициклон направлял во всей толще атмосферы к нам с юга на север тропический воздух, при этом размывая облака. Дождей не было, потому что антициклон - это, как правило, всегда противник облаков и дождей.
– Осенью на Камчатке произошла череда землетрясений. И тут сразу несколько вопросов. Возможно ли такое во Владивостоке? Смещение на несколько сантиметров повлияло как-то?
– Землетрясения во Владивостоке, в Приморском крае вероятны, но такой интенсивности, я надеюсь, что нет. А повлияло или нет – давайте вернёмся к этому разговору лет через 50 и скажем.
Климат
– По вашему мнению, какой населённый пункт в Приморье самый комфортный?
– Мне очень нравится Золотая долина. Почему? Ну, вот, нравится, и всё. Там тоже много солнца, микроклимат. Там ещё помидоры и фрукты вкусные и так далее. А если серьёзно, то как–то Сергей Михайлович Дарькин меня спрашивал, где в Приморском крае лучше жить? Я его, правда, спросил: «А вам жить как?» Условно, вы хотите помидоры выращивать или на песочке загорать, чтобы было вам лучше жить? Мы предоставили ему рейтинг районов Приморского края,. В числе первых – Хасанский район, в том числе и Золотая долина. Не хочу обижать никакие районы, потому что Приморский край – привлекателен во всех отношениях.
– Много лет назад один из депутатов Думы города предлагал повернуть устье Амура, чтобы в Приморье стало теплее. Как вы считаете, возможно ли это вообще? Какие ещё подобные «глобальные идеи» по изменению климата в Приморье или Владивостоке вам приходилось слышать и как вы к ним относитесь?
– Амур перевернуть, пролив осушить, Охотское море заасфальтировать, Кавказские горы насыпать в районе Уссурийска. Это всё, конечно, гениальные идеи, от которых, может быть, у нас климат и будет другой. Я надеюсь, что нам хватит тех изменений, которые мы уже видели. Но, когда климат меняется резковато, скажем так, то меняется частота, интенсивность всяких сопутствующих явлений. Например, от наводнений к засухе, от засухи к резким похолоданиям, к резким потеплениям и так далее. То есть этот маятник усиливается и меняется от одной фазы к другой резче, чем обычно.
– Вопрос глобального потепления. Грядёт ли оно всё-таки и как к нему относятся в научном сообществе?
– Потепление грядёт. Многие верят, многие не очень. Но в принципе это один из циклов природы. Я думаю, что мы находимся на подъёме, на тренде соответствующем потеплении.
– В последние годы ещё говорят о явлении Эль-Ниньо. Его можно сюда отнести?
– Есть феномен Эль-Ниньо и Ла-Ниньо. В этом году господствовала Ла-Ниньо с начала весны и практически, может быть, даже по сегодняшний день ещё ощущается на планете Земля. У нас в последний раз было около пяти лет назад.
– Возможно ли такое, что когда-нибудь во Владивостоке станет тепло, как в Сочи, например? Появятся пальмы?
– Пальмы не появятся, а тепло у нас в этом году было, как в Сочи. Это был интересный период, когда длительное время у нас наблюдалось нагнетание тёплого тропического воздуха с юга далеко на север, с районов приэкваториальной зоны. С ранней весны и до осени с южными ветрами приходил тёплый тропический, субтропический воздух, и температура была аномально высока. Сейчас этот период уже закончился, я бы сказал, но инерция ещё продолжается. Конечно, хотелось бы, чтобы вода в море всегда была 27, но это нереально. Там тоже будут циклы. Ла-Ниньо сменится когда-то Эль-Ниньо. Направление воздушных потоков и температура будут немножко меняться.
Владивосток
– Вы родились в Украине, стажировались в Республике Беларусь, 18 лет работали на Сахалине, с 1993 года – замначальника приморского УГМС, с января 2001 года – главный синоптик Приморья. Кроме того, что вы являетесь «Почётным работником Гидрометслужбы России» и «Заслуженным метеорологом РФ», вы также и кандидат географических наук. Чем вам настолько понравилась география, что вы решили связать с ней буквально всю жизнь? Как появился этот интерес?
– Меня заинтересовала не география, а романтика. В 70-е годы, когда я учился, слово «романтика» очень много чего для нас, молодёжи, значило. И я именно выбрал Сахалин. Я был первым в списке, когда было распределение. Это было лучшее место, действительно. После 18 лет работы на Сахалине, мне предложили переехать во Владивосток. А для меня Владивосток – это прежде всего море. Сахалин – тоже море, но Южно-Сахалинск далековат от моря. Я решил поближе.
Главное во Владивостоке – это море. Кроме этого, во Владивостоке много солнца зимой – для меня, по крайней мере, это очень важно. Это настроение, это здоровье, это и другая перспектива даже. Конечно, солнца много не только во Владивостоке, но и во всём Приморском крае. И это в принципе его преимущество, я считаю, перед центральной Россией. А в нынешнем году лето было особо тёплое или даже особо жаркое, когда температура воды достаточно высокая длительное время держится. Это тоже преимущество Владивостока.
Моё любимое место во Владивостоке – это моя работа, и, соответственно, всё, что с ней связано. Ещё мне нравятся острова, где можно поставить палатку и отдохнуть.
Работа
– Вы говорили, что 70% финансирования Примгидромет получает из федерального бюджета, а 30% зарабатываете сами. Каким образом получается зарабатывать самостоятельно?
– Мы предлагаем свои специализированные прогнозы погоды, допустим, для погодозависимых пользователей. Например, морские порты. Их у нас много. Корабли, которые идут из Владивостока, например, в Сингапур, в Стамбул. Много было раньше, ходило на Сан-Франциско и так далее. Обслуживаем эти суда, корабли.
Но денег, конечно, всегда не хватает. Дело в том, что федеральный бюджет не индексируется. Если, скажем, 10 лет назад 100 рублей был бюджет, то и сегодня он тоже 100 рублей. Но вес или цена сегодняшних 100 рублей принципиально другая. Поэтому денег становится всё меньше и меньше, всё больше и больше не хватает.
– Правда ли, что однажды из-за недостатка финансирования Приморская метеослужба прекращала свою работу?
– Да, один раз было. Это был 95-й или 96-й год, я уже не помню. Мы вынуждены были остановиться на три дня. Обращались к администрации за поддержкой, за помощью, потому что практически были обесточены – без связи, без денег. Были большие проблемы. В конце концов, эта поддержка была осуществлена, было подписано соглашение с администрацией края, и мы вышли из кризиса.
– Чего не хватает Примгидромету сегодня?
– Дело в том, что сегодня есть возможность прогнозировать погоду точнее и эффективнее, чем это было 10–15 лет назад. Современные математические модели это позволяют, но они очень привередливы. Они требуют исходных данных гораздо больше, чем они у нас есть. Например, в соседнем Китае, в провинции Хэйлунцзян, расстояние между соседними метеостанциями стандарт – 10 км. У нас – 100 км и более. И, соответственно, когда происходит интерполяция исходных данных между пунктами наблюдений, то получается, что погрешность гораздо больше, чем могла бы быть. Если у нас вообще пунктов наблюдений, которые есть – гидрологические, агрометеорологические, климатические, аэрологические посты и так далее, всего 150. Для сравнения, в соседней провинции Хэйлунцзян – 1500.
В начале 2000-х, в конце 90-х, был очень мощный кризис, когда практически всё стояло. Потом мы прошли процедуру модернизации. Но это было 12 лет назад. За 12 лет оборудование уже физически, морально устаревает. Многие из них надо менять. Учитывая, что это оборудование импортное, сейчас это всё очень непросто. Мы пытаемся расширять контакты с российскими производителями, у нас организовали полигон, чтобы испытывать эти автоматические станции, посты. С нами с удовольствием идут на контакт. В содружестве с производителем из Казани мы довели автоматическую метеостанцию до хорошего промышленного результата. Сейчас планируем испытывать автоматические гидрологические посты, чтобы потом они вышли в серийное производство. Мы пытаемся, чтобы российское производство было, чтобы нас знали поставщики и нам первым предлагали всё новенькое и интересное, что они придумывают.
Есть при этом и в крае очень интересные проекты. Например, от министерства сельского хозяйства Приморского края, когда предлагается субсидия аграриям, чтобы на своих полях устанавливали автоматические метеостанции. Наша задача будет интегрировать эти станции в единый государственный комплекс и наращивать количество пунктов наблюдения и качество информации.
На сегодняшний день аграрии уже закупили три станции. В начале года мы поможем их смонтировать. В 2026 году планируется не менее 10 ещё, и я надеюсь, дальше будет по нарастающей. Но это всё пойдёт в дополнение – будут открываться новые станции, пункты наблюдений. На замену мы надеемся ещё искать варианты, чтобы было и то, и другое.
– Кто вообще такой гидрометеоролог? Чем должен интересоваться этот человек?
– Здесь, видите, есть необходимость в математике и физике, в аналитике, умение объединять, обобщать, анализировать, смотреть за горизонтом, хотя бы чуть дальше, чем сегодняшний день. Это не всем дано, но в принципе этому можно научиться. Если у человека живой интерес к чему-то такому неизведанному. Вот он, значит, синоптик. Он всё время борется, и противник у него невидимый, постоянно держит в тонусе. И шанс или вероятность проиграть этому противнику есть постоянно. И синоптик, и гидролог, и океанолог, они растут в этом непрерывном сражении с невидимым противником. И это бывает интересно.
– Если говорить про дефицит кадров, который есть сейчас во многих сферах, коснулось ли это вашей отрасли?
– Два-три года назад мы для себя пришли к выводу, что нужно что-то неординарное предпринять для того, чтобы кадровую проблему решить. Мне буквально вчера положили на стол аналитический материал, и на сегодняшний день у нас 91% заполняемость штатного расписания. И приток молодёжи есть. Те вакансии, которые вызывали у нас тревогу, на сегодняшний день заполнены.
Мы поставили себе цель нарастить количество молодых кадров. Есть соответствующая программа. Иногородним ребятам, которые вынуждены снимать жильё, мы компенсируем 50% стоимости аренды, например. Приезжают к нам работать не только из края, но и других регионов тоже. Допустим, из Санкт-Петербурга едут, потому что интересно во Владивостоке.
– Зависит ли зарплата синоптика от точности прогноза?
– Да. Если вы попали в яблочко, значит, у вас 2 рубля есть. Попали 100 раз в яблочко, умножаете на 100, у вас это премия. А яблочко считает не я и никто другой, а компьютер. Он оценивает непрерывно каждый день каждого человека. Получается, за месяц корзины яблочек умножаются на определённый тариф, и выходит заработная плата.
Я не работаю голым администратором. Когда-то надо подписывать бумажки, а когда-то я ещё пытаюсь иногда прогнозировать, что-то анализировать. Всё, что связано с погодой, с климатом и так далее, мне это интересно. И в сочетании получается некий симбиоз, когда и то, и другое, и третье, и это даёт разнообразие – от одного отключаешься, к другому переходишь.
Прогнозы
– Почему не все прогнозы сбываются, особенно долгосрочные? В чём заключается непредсказуемость прогноза?
– Очень много параметров, очень много факторов, влияющих друг на друга. Допустим, есть предположение, что через 10 суток зародится циклон, он пройдёт туда, выльет столько дождя, побудит наводнение и помрёт где-нибудь. Это означает, что этого циклона нет и в помине... Скажем так, ребёнок ещё и не зачат, он ещё не родился, а вы должны сказать, кто он будет по профессии, в каком году окончит институт, когда он достигнет высокого профессионализма и так далее. Очень много неопределённостей, которые требуют временного лага. И эти неопределённости накладываются друг на друга и увеличивают погрешность. У нас 12 математических моделей мирового уровня. Они разработаны международными консорциумами. Это лучшее, что есть в мире. Но каждая из них имеет свои не только плюсы, но и минусы. Свои погрешности, граничные условия и так далее.
– Вы рассказывали, как в бытность вашей работы на Сахалине сотрудник ошибся с измерением давления и произошла аварийная ситуация при посадке самолёта. А можете вспомнить подобные ситуации в Приморье?
– Нет, Приморья я вспомнить не могу, и просто на всю жизнь мне хватило одного случая, когда я всего-то примерно дней пять работал начальником метеослужбы аэропорта. И тогда для меня слово «ответственность» было такое абстрактное. И я понял, что это означает. И на всю жизнь, что значит точно, что значит отвечать.
С тех пор много чего изменилось в работе всей гидрометслужбы. Очень много чего автоматизировали, а алгоритмы контроля разработали такие, что компьютер сам перепроверяет многократно. Человек всё-таки живой, у него больше шансов ошибиться, а у компьютера нет.
– Бывало ли такое, что вас не послушали и закончилось это плохо?
– В 80-е годы, когда на Сахалине работал, был ещё Советский Союз, 7 ноября готовили демонстрацию в Южно-Сахалинске. Приходила комиссия по подготовке к демонстрации, и я заявил, что её нужно отменить, потому что будет сильный снегопад, метель, ураганный ветер и так далее. Меня не послушали, попытались исключить из партии. Демонстрацию всё-таки запланировали, но она не состоялась по причине того, что прогнозировалось. Скажем, в 5 утра уже начался сильный снегопад, к 9 утра всё разметало, и город был, так сказать, в убранстве, и люди просто не пришли.
– У вас потом попросили прощения?
– Ну, меня не исключили. Но за профессионализм тогда в соответствующем кабинете рюмку подняли.
– Кажется, вы не очень любите народных синоптиков. Доходило даже до противостояния с «Маглипогодой». Почему так важно, чтобы информация о прогнозах поступала именно из Примгидромета, а не от других источников?
– Вы понимаете, прогнозировать погоду, это как и лечить людей, допустим, хочет каждый. Но есть одно условие, одно требование. Есть постановление правительства, где сказано, что единственным, специально уполномоченным органом по подготовке экстренной информации, штормовых предупреждений является только Росгидромет. Это ни МЧС, ни ГОЧС, ни «Маглипогода», никто. И вот здесь нарушать это нельзя.
– Какие признаки, предсказывающие погоду, действительно работают? Например, для меня это чайки.
– Для меня, если я где-то на острове отдыхаю, где нет связи, нет интернета, нет синоптических карт, это облака. Я за сутки могу сказать, что будет, скажем, дождь и ветер. Я просто знаю, что, допустим, перистые когтевидные облака – это предвестники атмосферного фронта. И по конфигурации, по динамике их нарастания, передвижения и так далее, я могу примерно рассчитать, что этот фронт подойдёт через столько-то часов. Перистые потом трансформируются в другую форму – перистые слоистые, слоистые, слоисто-дождевые, дождевые. В общем, по динамике я могу для себя прогнозировать достаточно точно. Чем белее облака, чем они красивее, тем, скажем, лучше погода. Вот есть облака хорошей погоды, когда сопочки на небе красивые белые. Это облака хорошей погоды.
– А вы сами прогнозы погоды смотрите или самостоятельно для себя рассчитываете?
– Понимаете, у каждого синоптика есть своё мнение. Представьте себе, каждое утро консилиум, где каждый специалист говорит, что завтра снега не будет, а следующий говорит, что нет, будет, а третий сомневается и так далее. У каждого есть право на ошибку. И у меня тоже есть право на свою ошибку. И я, конечно, не каждый день участвую в этих консилиумах, чтобы не смущать никого, но, когда ситуация сложная, я всегда там. Конечно, я больше доверяю себе, но прислушиваюсь и к коллегам.
– Существует такое выражение, что нет плохой погоды, есть неправильно подобранная одежда. Что вы думаете об этом?
– Нет плохой погоды, есть плохое настроение.
– Наше интервью выйдет ближе к Новому году, поэтому что бы вы пожелали нашим читателям?
– Я бы хотел пожелать новогоднего настроения. От настроения ведь и погода зависит. Погода всякая разная может быть, а настроение, так сказать, создаёт атмосферу и дома, и в городе, и в крае. Я хочу пожелать жителям Приморского края благополучия, процветания, удачи. Ну и, конечно, хорошей погоды.
