Предпринимателей, которые добывают и перерабатывают медуз, в Приморье немного – дома не продашь, она востребована только на внешнем рынке. Ещё меньше тех, кто заинтересован в разработке пищевых продуктов из них. А житель Владивостока греческого происхождения Янис Самартдидис занимается этим много лет. И совсем недалеко, в черте города. Наладил отношения с китайскими партнёрами, выстроил цепочки, освоил процесс. В хороший сезон получалось поймать 800-900 тонн. Но в этом году путина не задалась – где-то под 150. Но это, рассказывает, не самое сложное...
Как всё начиналось
Про себя Янис Самартдидис говорит – я старый советский хозяйственник. Ему 71. Долго работал в тресте ресторанов и кафе. «Зеркальный», «Челюскин» – молодые люди такие названия вряд ли помнят, а вот старшему поколению они многое говорят.
Перестройку трест не пережил, развалился. А Янис Сергеевич решил построить рыбозавод на своём огородном участке в пригороде. Но с огородом расставаться не хотелось, и в итоге грядки «переехали» наверх. Говорит, теперь у него один метр задействован два раза. Первый этаж – котельная и цеха, второй – огород с системой полива. Под стеклянную крышу пришлось поднять восемь вагонов земли. Высаживают здесь всё на месяц раньше обычного, снимают – на месяц позже. В ноябре ещё можно сорвать последние помидоры.
С рыбозаводом тоже наладилось. Делали консервы, солили, коптили, сушили, вялили. Но, говорит Янис Самартдидис, всё это было невероятно трудно продать. А вот медузу, как оказалось, без проблем. Китайцы появились в начале 90-х, и в течение года к Янису Сергеевичу приехали сразу несколько делегаций – давайте ловить, давайте работать! Выяснилось, что на медузе, которая здесь и даром никому не нужна, можно строить бизнес. И развивать его.
Янис Самартдидис отсыпал граничащую с Угловым заливом территорию – здесь было мелкое болото в камышах. За пределами рыбозавода они по-прежнему растут. Говорит, что отвоевал эту землю у моря, и вспоминает, что в своё время так же обустраивали рыбокомбинат на Второй Речке. Ну а в Японии это обычное дело, там таким образом обустраивают тысячи гектаров – фабрики, заводы, взлётно-посадочные полосы:
«Я сам это видел, удивлялся и расспрашивал японцев. Но когда занимался этим здесь – навалились все: что ты делаешь? Ребята, ну это ведь рабочие места, мы будем на экспорт продукцию отправлять… Нет, не пускать, хватать, штрафовать. Надо работать, надо напрягаться, а такое впечатление, что мы сами по себе, а чиновники сами по себе. У них своё, их это меньше всего касается. А на самом деле мы ведь в одной лодке».
Янис Сергеевич говорит, когда обустраивался, чтобы добывать, перерабатывать и отгружать, – столько здоровья, нервов и сил потратил, что лишний раз вспоминать не хочется. Цех был сдан, получено разрешение на экспорт в Китай, Москва присвоила экспортный номер. И Самартдидис стал экспортёром медузы.
Как это делается
Лодки сушат бока здесь же, на берегу, – путина закончилась. Рядом – большие береговые чаны, они тоже сейчас пусты. Ропилему (другая медуза китайцам не нужна) ловят в бухте сачками. Лодки выгружают улов, ставят на весы. Сырьё накапливается, ферментируется, отправляется в цеховые чаны. Медуза солится 8-10 дней, и делают это исключительно китайские технологи. Они же являются покупателями. Удобно, считает Самартдидис – снимается ответственность за качество засола. Ну а на российском партнёре – добыча, доставка на берег, оформление горы бумаг.
Путина в этом году не задалась – если в лучшие времена могли 800-900 тонн поймать, то сейчас где-то под 150. Это совершенно не та рыбалка, говорит Янис Сергеевич. Всё из-за бесконечных дождей – вода опреснилась, стала жёлтой, в такой медузу сложно разглядеть. Да и не поднимается она в этих условиях, идёт на выход в сторону города. Пришлось машинами привозить из Тавричанского лимана то, что там ловили местные. В прошлом году медуза пришла, но тоже очень мало:
«Люди на путину собираются из Хабаровска, Благовещенска, Приморья. На берегу в палатках просидели, деньги проели, уехали обратно. В этом году мы рассчитывали, что будет получше, но природа есть природа».
20-литровые пластмассовые вёдра с засоленной медузой выстроены под навесом. За грузом приедут китайские партнёры, у тех, говорит хозяин, свой головняк – таможня, и ещё бумаги, и прочее, прочее. Но в России, наверное, его побольше.
«Когда всё отработано, мы пытаемся полгода вывезти продукцию. Столько проблем на каждом этапе. Нужно думать о производстве, о рентабельности, а люди столько сил и средств тратят впустую».
Самартдидис распечатывает одно из вёдер. Медузы здесь килограммов 13, остальное тузлук. Китайцы называют её хрустальным мясом. Из воды достаёшь по сути желе, а вот после посола медуза упругая, хрустящая и совершенно не похожа на ту, что мы привыкли видеть. Концентрация соли очень высока, да ещё и в каждом ведре лежит основательный солевой камень. Это удачный метод консервации, считает Янис Сергеевич. Так при обычной температуре ропилему можно хранить около трёх лет. Перед приготовлением медузу сутки вымачивают, несколько раз меняя воду.
В ведре попались кусочки красной ропилемы – такую в Китае особенно ценят. Но у нас это редкость, говорит Янис. В Приморье ловят в основном голубую.
Чтоб сказку сделать былью
Сейчас, осенью 2023-го, мы ходим по пустым цехам рыбозавода. По остаткам, как говорит Янис Сергеевич – оборудование идёт на металлолом. Были автоклавы, закаточные машины, рыбомучная установка, своя котельная с мощными котлами.
— Полторы тонны пара в час, это для технологии. Консервы же надо два часа варить… при 120 градусах, чтобы не портились. Жалко, столько лет на это потрачено.
— Давайте напишем историю одной разрухи. Вот прямо по пунктам, как и почему.
— Ой, да чёрт с заводом, таких много. Вот медуза… Мне бы сохранить вот это. Я потратил много лет, это интересное направление. Не красная рыба, не дуб, не ясень – бросовое сырьё, и мы вдруг сделали продукцию на экспорт. Это же здорово – рабочие места, всё прочее. Нужно восстанавливать разрешение на экспорт, там столько бумаг. Когда человек тратит столько сил, здоровья, денег, времени, энергии на преодоление всех этих препятствий, что у него остаётся непосредственно на производство? Это утомляет.
Восстанавливать разрешение пришлось сейчас – Янис Сергеевич отказался от экспорта, когда партнёры решили работать через Северную Корею. А потом вернулись. Но законодательство изменилось, и всё стало гораздо сложнее. Он говорит, раньше к производству относились по-другому. А сейчас, получается, всё равно – не выживешь, ну и ладно.
Говорить о рыбозаводе – как лишний раз трогать больное место. А вот о медузе Самартдидис готов рассказывать долго. Тем более есть что. В этой части истории Янис Сергеевич употребляет только «мы», хотя и раньше редко говорил «я» – мы добыли, мы отсыпали:
«В отличие от других добытчиков, мы не просто ловили, солили и отправляли. Мы тесно сотрудничали с Татьяной Пивненко, которая работала в ТИНРО, а сейчас в Дальрыбвтузе. Она – от науки, я – от производства. Провели глубокий анализ медузы, исследовали. По содержанию – как плазма человеческой крови, за исключением красных кровяных телец. Очень ценное сырьё. Да, мы её не едим, но её можно перерабатывать и получать интересный продукт. Там много натурального, не химически синтезированного селена. Это редкоземельный элемент, в повседневной жизни его очень мало».
Китайцы солят и едят только щупальца медуз – ропалии. Купол им не нужен. А между тем ропилема немаленькая – диаметр зонтика доходит до одного метра. И его тоже можно задействовать – здесь придумали изотонические напитки с медузой. С хорошим минеральным составом, да ещё и с селеном. Изотоник – напиток для поддержания водного баланса и восполнения электролитов в организме. Разработка запатентована. Это должно быть очень востребовано, говорит Янис Сергеевич. И рассказывает – Татьяна Николаевна обнаружила, что медузы богаты ещё и коллагеном:
«Вот очень в мире ценят коллаген из акульих плавников. Это сколько нужно истребить акул? А мы его можем делать тонны в сезон. Это всё интересно, и можно работать».
Несколько лет назад здесь решили выращивать в береговых чанах малька – доведёшь его до размеров пятачка и выпускаешь в бухту на доращивание. Янис Сергеевич говорит, у них всё для этого есть. Привозил из Даляня специалиста и мальков в целлофановых мешках. Закупили полмиллиона, правда, пока дошёл, половина осталась. Устанавливали подающий воздух компрессор, китайцы привезли корм… Нужно выходить на хорошие масштабы. А для этого требуются десятки миллионов мальков – выживаемость всё-таки далека от идеальной.
«И мы могли бы выращивать красную медузу, которую так ценят китайцы, она вдвое дороже, – говорит Янис Сергеевич. – Хотя по мне – и то, и то есть невозможно».
Вообще с ропилемой Приморье оказалось если не в уникальной ситуации, то в выигрышной точно. В прошлом году Яниса Сергеевича отыскал через Росрыболовство человек, который пытался решить проблему с медузами в Азовском и Чёрном морях. Их там так много, просто катастрофа. Там, оказывается, даже платят деньги за утилизацию. Просил помочь, научить, что хорошего можно сделать с этим богатством:
«Я отправил трёх китайских технологов – сначала посмотрим, съедобная ли она. Поймали в Азовском море, посолили, звонит технолог – плохая, невкусная, юани платить не будем! Я говорю, можно напитки там делать… Но любое новое дело начинать очень трудно. Подтянул оборудование, собрал, потратил деньги, а оно не пошло. Нужно всё менять. Поиск занимает очень много сил и времени».
Из греков в варяги
Янис из понтийских греков. Компактное поселение было в Армении, рядом с Грузией. Рассказывает, что предки не имели права служить в российской армии и голосовать. А потом старики стали возмущаться – что мы, второсортные? Им говорят, хорошо, пишите заявления на гражданство. Дали всем это гражданство, а через неделю молодых пацанов – в армию.
— Как в армию?
— А как вы хотели? Всё…
Когда открыли границы, все уехали на историческую родину, а Янис с двоюродным братом Сандро остались во Владивостоке. Самартдидис здесь служил в армии, окончил торговый институт – ДВИСТ тогдашний. Мама, Магдалена, посылала за ним брата – забери. Но он не поехал. Паспорт второго гражданства лежит невостребованный:
«Если еду к своим в Салоники – там наших человек 600 родственников по отцу и матери, месяца не выдерживаю – тянет домой. Какой я грек? После двадцати мне сны стали сниться – то по-русски, то по-гречески… А потом вообще только на русском стал мыслить. Ну и грамматика у меня русская».
Да и вообще… Жара. Брат звонит, завидует – ого, у вас 22. А у нас 44 в тени... И обязательный полуденный отдых, к которому ещё надо привыкнуть. А там это святое. Рассказывает, приехали в гости, дочка пошла посуду мыть, бежит хозяйка – закрой кран сейчас же! Не дай бог стояк зашумит, и сосед проснётся. Полиция приедет, у нас уже два предупреждения было. Сиеста длится с 14 до 17.
Дочка Магдалена, которую Янис Сергеевич назвал в честь своей матери, живёт в Праге. Зовёт к себе. Старшая, Ирина, в Ленинграде. Он так и говорит по привычке – Ленинград. Ну а он здесь, с медузами.
